По сути, логика Рамбана противоположна логике Рамбама: не Храмовые жертвоприношения — есть уступка языческому прошлому человечества, но языческие жертвоприношения — есть негодные копии и извращения истинных жертвоприношений, которые совершались еще во времена Ґевеля и Ноаха.
«ОГОНЬ ДОЛЖЕН ГОРЕТЬ ПОСТОЯННО…»
Несколько штрихов к пониманию наследия Ребе Рашаба (Пятого Любавичского Ребе Шолом Дов-Бера Шнеерсона), ушедшего из этого мира 2 Нисана 5680 г. (21 марта 1920 г.), в первый день чтения Недельной Главы «Цав»
Вместо эпиграфа (из официальной биографии Ребе Менахем-Мендл Шнеерсона):
28 Нисана 5751 (1991) Ребе вернулся из Оэля, прочел вечернюю молитву и начал беседовать с хасидами. В середине беседы он неожиданно сказал:
— Мы так много говорим о геуле, и возникает тревожащий вопрос, как же это возможно, что мы ещё не дождались прихода Машиаха? Совершенно непонятно. И другой вопрос. Много евреев собирались вместе и в подходящее время для геулы, тем не менее, они не штурмуют двери, не требуют Машиаха незамедлительно!..
Итак, свою долю я внес. Отныне делайте вы, что можете, и пусть по Его воле один из вас, или два, или трое придут с предложением, что и как делать. И главное — завершить это и принести настоящую совершенную геулу немедленно, прямо сейчас, радостно, с чистым сердцем…
Предисловие
Любой разговор о еврейской традиции, так или иначе, происходит в сильном смысловом поле, которое, во временном отношении, имеет, множество полюсов, среди которых: Сотворение человека и его грехопадение, Египетское рабство и Синайское Откровение; Дарование Торы и Грядущее Освобождение, строительства и разрушения Первого и Второго Храма…
Некоторые из этих силовых линий связывают события, обладающие глобальным значением, но кажутся, на первый взгляд, чем-то весьма локальным. И, тем не менее, именно в их локальности нередко просвечивает уникальность, а через нее — глубокая затронутость и соотнесенность с судьбами мира. Наше нынешнее исследование никоим образом не претендует на полноту и всеохватность, но, смеем надеяться, затрагивает важный пласт проблем нашего времени.
История эта началась ровно 103 года назад, когда в ночь с 1 на 2 Нисана 5680 (21 марта 1920 года) в г. Ростове завершился земной путь Пятого Любавичского Ребе Шолом Дов-Бера Шнеерсона (Ребе Рашаба). Менее чем за два месяца до ухода Ребе Рашаба, в январе 1920 года, город Ростов, по результатам Гражданской войны стал окончательно «красным», и это событие стало символом огромного, по своим масштабам, сдвига в духовной истории человечества.
Сменивший Ребе Рашаба его сын — Ребе Раяц оставался в Ростове до 1924 года; после чего был вынужден уехать в Ленинград, в 1927 году был арестован, приговорен к расстрелу, который был заменен ссылкой; но практически моментально возвращен из ссылки и отправлен в эмиграцию.
Далее были годы странствий по предвоенной Европе; переезд в США; передача «мантии лидерства» Седьмому Любавичскому Ребе в доме на Истерн Парквей, 770 на Бруклине. Любавическое движение, особенно в послевоенные годы, стало одним из важнейших духовных явлений планетарного масштаба.
Судьба дома Ребе Рашаба в Ростове-на-Дону, на переулке Братском, 42, складывалась столь же непросто. Долгие годы это был дом, поделенный на множество коммунальных квартир, но в 1990-ые годы прежние жильцы получили изолированные квартиры, и дом был возвращен Любавическому движению; в нем была открыта ешива, просуществовавшая менее десятилетия и закрытая в 2007…
Но главная интрига XXI века, связанная с этим местом, на первый взгляд, представляется совершенно случайным совпадением. Представители большинства общин Хабада были готовы собраться на 100-летие исталкут Ребе Рашаба, 2 Нисана 5780 года, пришедшегося на 27 марта 2020, но ровно за десять дней до этого весь мир погрузился в локдаун…
Разумеется, с сугубо утилитарной «позитивистской» точки зрения в этом нет ничего удивительного: стремительно нарастала пандемия Ковид-19, и как раз в середине марта, правительства большинства стран мира признали, что локальными мерами здесь не обойтись, и объявили глобальный запрет на перемещения.
Однако если исходить из еврейской традиции, согласно которой, любые неожиданности являются закономерными следствиями катастроф в духовной сфере, то остается вопрос о причинах того, почему тысячи паломников со всего мира не смогли прочитать кадиш в столетнюю годовщину ухода из этого мира Ребе Рашаба на месте его упокоения?
А если мы вспомним здесь и одно из благословений-просьб, повторяемых в Амиде:
«… и приведи нас всех вместе с четырех концов земли в нашу землю. Благословен Ты, Г-дь, собирающий изгнанников народа Своего, Израиля»,
то вопрос о том, не является ли «неслучившаяся годовщина» свидетельством очередной задержкой истинному освобождению?
И, наконец, видимая «отмена» этого события заставляет внимательнее вглядеться в сказанное Ишайяу (Глава 57):
«(1) Праведник пропал, и нет человека, принимающего (это) к сердцу, и мужи благочестия погибают, и никто не понимает, что от зла погиб праведник. (2) Он отходит к миру, покоится на ложе своем, ходивший в справедливости своей».
В своем послании, написанном ровно через 32 года после ухода из этого мира Ребе Рашаба[1], Ребе пишет:
«Хотим ли мы этого или нет, но мы пришли на смену хасидам Хабада предшествующих поколений, и поколений перед ними, вплоть до «поколения знания» Алтер Ребе, основателя учения Хабад. И поколение за поколением они проложили для нас путь, и нам осталось лишь завершить «мелкие сосуды». И с другой стороны, на нас и на наше поколение возложена обязанность завершить работу по очищению мира — на завершающей стадии перед самым приходом Машиаха, и привлечь раскрытие света Машиаха внутри материального мира. И если задуматься даже ненадолго об этом — должны охватить страх и дрожь, ибо ведь все страшные вещи, которые говорят наши мудрецы, благословенна память о них, по поводу Машиаха и раскрытия Б-жественности, которое произойдет тогда, и в особенности, как это объясняется в учении хасидизма — все это зависит от нашей работы. И после всего этого — играют в игрушки. …Каждый думает только о себе…»
Все это требует пояснений, по крайней мере, в отношении того, от какого зла погибает дело Ребе Рашаба, и в чем должна заключаться наша работа теперь, через 100 лет после его физического ухода из этого мира? И по этой причине мы должны предельно внимательно вслушаться в последние из сказанных им слов в ночь с 1 на 2 Нисана 5680:
«Их гэй ин имл, ди ксовим лоз их айх фар айх, нэмт мир ин зал, вэлин мир зайн инэйнэм» («Я иду на небеса, рукописи оставляю вам, для вас, возьмите меня в зал, хочется быть вместе»).
После этих слов Сын Ребе Рашаба будущий Ребе Раяц зарыдал, и тогда отец продолжил:
«Эмоции? Эмоции? Разум! Разум!»
Комментаторы задают вопрос: почему Ребе не сказал «даю», а употребил слово «оставляю», и находят этому достаточно простое и логичное объяснение: сказанное означает, что каждый получатель должен сам подключиться к этому труду, задаваться вопросами, определять значение всего оставленного Ребе тем подходом, который удовлетворил бы его ум.
Но в сказанном Ребе Рашабом содержалось еще одна просьба и одно обетование: «Возьми меня в зал. Хочется быть вместе», и это также требует пояснения.
Говорится в Мишне 21[2]:
«Рабби Яаков говорил: «Этот мир похож на переднюю, за которой находится мир грядущий. Приведи себя в порядок в передней так, чтобы ты был готов войти в банкетный зал»».
Здесь же следует иметь в виду еще одно, едва ли не более значительное обстоятельство: зал (היכל, Ґейхал) — является центральным местом в Храме, где зажигалась менора, и чья святость уступала лишь Святая Святых. Быть в зале — означает быть причастным к высшей святости.
И, наконец, и это обстоятельство представляется самым значительным для нашего исследования: подъем души Ребе Рашаба пришелся на Недельную Главу «Цав», которая сохраняет два взаимно-дополняющих значения: «цав» — приказ, заповедь, завещание; и «цавта» — вместе. Иными словами, в самом событии ухода Ребе Рашаба сочетаются и аспекты заповеди/завещания; и аспект «завершения исправления» мира, и, что не менее важно, укоренения связи между ним, хасидами и Святым, благословен Он.
Попытаемся же заглянуть за завесу времени, и понять, хотя бы в самом первом приближении, что означает «Бейс-Нисан» в современном духовном состоянии мира и его перспективе.
א
…В своей беседе на субботу Парашат Гаходеш 5716 г. (1956 г.) Ребе подробно рассматривает вопрос о порядке чтения специальных отрывков из Торы в четыре субботы, предшествующие Песаху (и субботу Недельной Главы «Цав») в том числе. И здесь Ребе обращает внимание на очень важное обстоятельство.
Как известно, в первые две субботы месяца Нисан читают парашийот Пара и Ґаходеш. В Иерусалимском Талмуде сказано[3], что на самом деле следовало бы читать парашат Гаходеш перед парашат Пара, потому что парашат Пара была дана Всевышним Израилю в месяце Нисан и ее содержание связано с этим месяцем.
В первый раз рыжая телица была сожжена второго Нисана, сразу после того, как первого Нисана был установлен Шатер Откровения. Это объясняется тем, что пепел рыжей телицы не мог быть получен до установления Шатра Откровения[4]. Но из-за того, что парашат Пара говорит о духовном очищении народа Израиля, ее читают раньше, чем парашат Ґаходеш.
Ребе формулирует вопрос: какое отношение имеет очищение Израиля к парашат Ґаходеш и тому, что она должна следовать за очищением Израиля? Ведь содержание парашат Ґаходеш — освящение нового месяца и новомесячье, но причем тогда вопросы очищения? И здесь же Ребе формулирует ответ, который имеет самое непосредственное отношение к Бейс-Нисан.
«Говорят мудрецы, что Нисан — это месяц освобождения, с самого первого дня. Как сказано: «Месяц этот для вас — начало [всех] месяцев»[5]. При этом мудрецы наши обнаруживают[6] аналогию между этим стихом и началом рассказа о даровании Торы: здесь сказано «месяц этот», а там — «В день этот пришли они в пустыню Синай»[7]. И, поскольку Дарование Торы также связано с освобождением, как говорят мудрецы наши: «Читай не харут («вырезанный» — вырезанные буквы на Скрижалях), а хе-рут («свобода») — свобода от йецер гара, от ангела смерти, от порабощения иноземными царствами»[8], и Гмара связывает парашат Ґаходеш с дарованием Торы, то ясно, что уже в новомесячье Нисана, «месяца этого», присутствует элемент освобождения — начало освобождения.
Новомесячье Нисана в Египте содержало в себе лишь самое начало освобождения и то лишь в потенции; настоящее освобождение началось 15-го нисана, в полнолуние, а завершилось, достигнув своей цели, во время дарования Торы. Но поскольку для настоящего освобождения необходимо действенное очищение от скверны («И окроплю вас чистой водой, и очиститесь вы»), так же и для потенциального освобождения требуется потенциальное очищение от скверны. Поэтому сначала публично читают парашат Пара (в Бейс-Нисан, на второй день после установления Шатра, когда была принесена рыжая телица), а на следующей неделе парашат Гаходеш, которая говорит о потенциальном освобождении»
В заключение Ребе говорит о самом важном уроке, который следует вынести из сказанного: можно было бы подумать, что в вопросах освобождения мы должны полностью положиться на Машиаха. Однако парашат Пара учит: для достижения действительного очищения и полного освобождения нужна подготовка. Более того:
«Каждый, кто занимается [изучением сказанного в] Торе о грехоочистительной жертве, словно принес грехо-очистительную жертву»[9].
И, поскольку рыжая телица названа самим В-вышним грехоочистительной жертвой[10], а законы о грехоочистительных жертвах составляют самую суть и сущность Недельной Главы «Цав», выделенной самим уходом из этого мира Ребе Рашаба, нам остается обратиться к пониманию этой связи.
Ребе Рашаб как бы обращается ко всем нам: нужно не просто унять волнение и эмоции, вызванные величием стоящей перед нами задачи, и слабостью наших сил. Но главное: следует проникнуть в самую суть послания, которое оставил нам наставник из Любавичей, Рабби Шолом Дов-Бер Шнеерсон, Пятый Любавичский Ребе, Адмур РаШаБ.
ב
В первый день (а, точнее, в первую ночь) Недельной Главы «Цав» читают шесть стихов из Шестой Главы Третьей Книги Торы «Ваикра», посвященной храмовой службе. При этом каждый из стихов кажется достаточно простым и понятным, но вместе они представляют проблему (Перевод Академии «Лехаим»):
| 1. Господь сказал Моше: | א: וַיְדַבֵּ֥ר יְהֹוָ֖ה אֶל־משֶׁ֥ה לֵּאמֹֽר |
| 2. Передай Аѓарону и его сыновьям такое повеление: “Вот закон о жертве всесожжения: жертва всесожжения должна находиться на огне жертвенника всю ночь, до утра. Огонь на жертвеннике должен гореть [все это время]. | ב: צַ֤ו אֶת־אַֽהֲרֹן֙ וְאֶת־בָּנָ֣יו לֵאמֹ֔ר זֹ֥את תּוֹרַ֖ת הָֽעֹלָ֑ה הִ֣וא הָֽעֹלָ֡ה עַל֩ מוֹקְדָ֨ה עַל־הַמִּזְבֵּ֤חַ כָּל־הַלַּ֨יְלָה֙ עַד־הַבֹּ֔קֶר וְאֵ֥שׁ הַמִּזְבֵּ֖חַ תּ֥וּקַד בּֽוֹ: |
| 3.Пусть священник наденет на себя льняную рубаху, наденет льняные штаны, [а затем] соберет с жертвенника золу, оставшуюся от сгоревшей жертвы всесожжения, и высыплет [золу] у жертвенника. | ג: וְלָבַ֨שׁ הַכֹּהֵ֜ן מִדּ֣וֹ בַ֗ד וּמִכְנְסֵי־בַד֘ יִלְבַּ֣שׁ עַל־בְּשָׂרוֹ֒ וְהֵרִ֣ים אֶת־הַדֶּ֗שֶׁן אֲשֶׁ֨ר תֹּאכַ֥ל הָאֵ֛שׁ אֶת־הָֽעֹלָ֖ה עַל־הַמִּזְבֵּ֑חַ וְשָׂמ֕וֹ אֵ֖צֶל הַמִּזְבֵּֽחַ: |
| 4. Пусть он снимет эти одежды, облачится в другие и вынесет золу на чистое место вне стана | ד: וּפָשַׁט֙ אֶת־בְּגָדָ֔יו וְלָבַ֖שׁ בְּגָדִ֣ים אֲחֵרִ֑ים וְהוֹצִ֤יא אֶת־הַדֶּ֨שֶׁן֙ אֶל־מִח֣וּץ לַמַּֽחֲנֶ֔ה אֶל־מָק֖וֹם טָהֽוֹר: |
| 5. Огонь на жертвеннике должен гореть [постоянно] и не гаснуть. Священник должен каждое утро подкладывать в него дрова, возлагать на него жертву всесожжения и воскурять —[сжигать] на нем жир мирных жертв. | ה: וְהָאֵ֨שׁ עַל־הַמִּזְבֵּ֤חַ תּֽוּקַד־בּוֹ֙ לֹ֣א תִכְבֶּ֔ה וּבִעֵ֨ר עָלֶ֧יהָ הַכֹּהֵ֛ן עֵצִ֖ים בַּבֹּ֣קֶר בַּבֹּ֑קֶר וְעָרַ֤ךְ עָלֶ֨יהָ֙ הָֽעֹלָ֔ה וְהִקְטִ֥יר עָלֶ֖יהָ חֶלְבֵ֥י הַשְּׁלָמִֽים: |
| 6. Огонь на жертвеннике должен гореть постоянно и не гаснуть. | ו: :אֵ֗שׁ תָּמִ֛יד תּוּקַ֥ד עַל־הַמִּזְבֵּ֖חַ לֹ֥א תִכְבֶּֽה |
И здесь — поверх всех законов Торы о порядке жертвоприношений, перед нами возникает общая проблема: почему Тора, очень экономная в описании большинства процессов, трижды на протяжении одного короткого отрывка повторяет одну, казалось бы, простую мысль: «Огонь на жертвенники должен гореть постоянно»?!
И вслед за этим возникают три вопроса:
- Что нового мы можем выучить из троекратного повторения закона? (И, если большинство законов кашрута выводится из троекратного повторения «Не вари козленка в молоке матери его», то не является ли этот отрывок — не менее насыщенным источником законов духовного служения?)
- Что означают законы и правила служения, изложенные между тремя основными, и как их следует понимать?
- Каково назначение и исполнение этих заповедей Торы в ситуации, когда нет Храма, отсутствует служение коэнов, и что они дают сегодняшнему миру?
Однако перед тем как мы обратимся к попытке понимания сказанного в Торе, сделаем еще одно замечание о направлении наших рассуждений.
ג
В своем комментарии к Недельной Главе «Цав», основное содержание которой в определении законов жертвоприношений, один из выдающихся раввинов современности Джонатан Сакс высказывает довольно странную мысль[11]:
«Великий вопрос главы Цав, касающийся разных видов жертвоприношений не о том, «Почему жертвоприношения вообще существуют», а о том, насколько они были важны для религиозной жизни Израиля во времена Храма и как иудаизм выжил без них.
Краткий ответ заключается в том, что в подавляющем большинстве пророки, мудрецы и мыслители средневековья понимали, что жертвоприношение является символическим актом процесса разума, сердца и поступка, который может быть выражен и другими способами. Мы можем встретить волю Б-га путем изучения Торы, служить Б-гу молитвой, приносить материальные жертвоприношения путем благотворительности, создавать священное общение благодаря гостеприимству и т.д.».
Иными словами, ортодоксальный раввин говорит достаточно простую, но, до некоторой степени, неожиданную вещь. Именно потому, что Тора — свята, и именно потому, что заповедь изучения Торы выше всех остальных, главным в законах жертвоприношений может оказаться не их физическое исполнение, но те «символические акты процесса разума, сердца и поступка», которые не будут походить на жертвоприношение фактически, но будут устремлены к той же цели!
На первый взгляд, это может показаться достаточно смелой и малоосновательной модернизацией, тем более что молитва о возобновлении богослужения в Иерусалимском Храме — находится в сердцевине главной еврейской молитвы — Амиды:
«Г-дь Б-г наш! Будь благосклонен к народу Твоему, Израилю, и прими молитву его. Возобнови служение в святая святых дома Твоего, прими благосклонно и с любовью приносимые Израилем жертвы и молитвы его. Да будет всегда желанно Тебе служение Израиля, народа Твоего».
Очевидно, что проблема статуса жертвоприношений в иудейской традиции остро стояла на протяжении всех двух тысячелетий, что разрушен Храм. И столь же естественно, что выдающиеся законоучители Средневековья (Рамбам, Рамбан, Радак) обращались к ней.
Говорит Рамбам:
«Ибо невозможно перейти от одной крайности к другой крайности внезапно. И потому невозможно, и такова человеческая природа, чтобы человек внезапно отверг всё то, к чему он был привычен. И когда послал Г-сподь Моше, Учителя нашего, дабы установить на Земле «царство священников и народ святой» (Шмот 19:6), которое будет «и служить Ему всем сердцем вашим и всею душою вашей» (Дварим 11:13), и далее «и Ему служите» (там, 13:5), тогда существовал распространённый повсеместно обычай.
И все тогда были привычны, и таково было служение, на котором все люди тогда росли, — приносить разные живые существа в жертву в языческих капищах, в которых ставили идолов, и поклонялись им, и воскуряли им курения. \…\ и потому Высшая премудрость не потребовала от евреев, чтобы они сразу оставили и отбросили все обряды и ритуалы, ибо не смогло бы сердце человеческое такого принять.
И такова уж природа человека, что он всегда склоняется к привычному. И это было бы подобно тому, как если бы в наше время явился пророк, и сказал: Г-сподь заповедал вам не молиться Ему, и не поститься, и не просить избавления в годину невзгод, но служение ваше должно состоять в том, чтобы размышлять о Нём безо всяких действий. \….\
И отсюда проистекает Б-жественное повеление, чтобы мы стёрли память об идолопоклонстве, и чтобы мы выполнили главнейшую и истинную цель нашего народа — провозгласили Единство Г-сода, дабы не блуждали души, и не скитались в юдоли тех форм служения, к которым они привычны»[12].
Как утверждает один из самых известных и авторитетных специалистов по истории еврейской мысли, Моше Идель,
«…он (Рамбам) придерживается взгляда, согласно которому важнейшие заповеди, относящиеся к жертвоприношениям, должны были удалить народ Израиля от обычаев, свойственных идолопоклонникам (отсюда, в частности, напрашивается вывод, что после исчезновения идолопоклонства утерян исходный смысл данных предписаний).
Подобно этому, Маймонид (Рамбам) дает понять, что на определенной ступени духовного продвижения место словесной молитвы, произносимой устами, должна занять внутренняя молитва, которая есть не что иное, как интеллектуальное созерцание Божественного величия»[13].
Это вполне соответствует и последующему объяснению Рамбама:
«И я знаю, что душа твоя при первом рассмотрении отвратится от такого толкования. И ты спросишь в сердце своём, и скажешь мне: как это может быть, что многочисленные, важнейшие и детально расписанные заповеди и действия, требующие столько времени для изучения?
Как это может быть, что они не имеют самодовлеющего значения, но все они подчинены вторичной цели — отвлечь от чего-то другого, как если бы Г-сподь старался хитростями подвести нас к своей истинной цели? И что помешало бы Всевышнему прямо объявить нам свою изначальную цель, и дать нам силы её принять, а не вести нас окольными тропами?
Услышь же мой ответ, который отвратит тебя от сомнения, и поможет тебе уяснить истинность того, в чём ты сомневаешься. И ответ в том, что уже встречается в Торе похожая ситуация. Сказано:
«Б-г не повел их по дороге земли Плиштим, ибо близка она; потому что Б-г сказал: может быть, народ передумает при виде войны и возвратится в Египет. И обвел Б-г народ дорогою пустынною к Ям-Суфу» (Шемот 13:18-19).
И точно так же, как отклонил нас Г-сподь от прямой дороги, которая была первоначально нам предназначена, ибо опасался, что не в состоянии тела наши, по природе своей, такую дорогу выдержать, и повёл нас другой дорогой, пока не пришли мы к назначенной нам изначально цели; точно так же заповедал нам заповеди жертвоприношений, ибо опасался, что души наши не в состоянии выдержать, по природе своей, слишком трудного прямого пути к цели; и повёл нас обходным путём, пока мы не пришли к изначально назначенной цели, к единобожию и отвержению идолопоклонства.
Так же, как выше природных сил и возможностей для человека, выросшего на физической работе с кирпичами и глиной, в одночасье омыть руки, и смело сражаться с великанами, так же свыше сил и возможностей человека, выросшего на многочисленных ритуалах жертвоприношений, отбросить в одночасье эти ритуалы. \…\
И когда в этом состояло богослужение, в жертвоприношениях, то они преследовали именно эту, вторичную, отвлекающую цель. А молитва и подобные её формы богослужения ближе к изначальной цели, и когда мы этой цели достигли, то становится ясно, что между двумя видами богослужения различие великое. Ведь принесение жертвоприношений, даже во Имя Истинного Творца, не заповедано нам во всяком месте и во всякое время. Нет заповеди строить чертог жертвенный всюду, где мы пожелаем, и приносить жертвы, где мы пожелаем. \..\ Но это нам строго запрещено, и заповедано нам одно-единственное особое место «которое изберёт Г-сподь» (Деварим 12:26). И, чтобы коэн был из своего рода, исключительно. И смысл всего этого в том, чтобы сократить этот вид богослужения, и оставить только то, без чего Высшая мудрость никак не могла обойтись, но молитвы и упования разрешены нам во всякое время и во всяком месте, и так же цицит, мезуза и тфилин.
И по этой причине, которую я тебе открыл, в книгах пророков встречается множество упрёков тем людям, которые придают чрезмерное значение жертвоприношениям, и разъясняют им, что устремления их направлены не на истинную цель. И что Г-сподь не нуждается в этом, как сказано: «неужели всесожжения и жертвы (столь же) желанны Г-споду, как и послушание гласу Г-спода?» (Шмуэль I, 15:22),
«К чему Мне множество жертв ваших?» (Иешайя 1:11)» (Рамбам, там же).
В этой связи, может возникнуть вопрос: а что ответил бы Рамбам о самой возможности и необходимости жертвоприношений в Третьем Храме? Тем более что в «Законах о царях» Рамбам, кажется, высказывает точку зрения, прямо противоположную только что изложенной:
«Царь-Машиах явится в будущем, и он вернёт царство дома Давида как в дни прежние, как прежде правили, и отстроит Храм, и соберёт рассеянных Израиля, и будут восстановлены все законы, в то время как было прежде, и принесение жертв, и соблюдение Шмиты и Ювеля, всё, как написано в Торе»[14],
а также:
«Заповедь предписывающая: отстроить Храм Г-споду, чтобы он был готов для жертвоприношений, и собираться там трижды в год»[15].
Между тем, есть развернутое высказывание, которое, в известном смысле, примиряет эти две точки зрения:
«А уставы это такие заповеди, смысл которых нам не известен. Сказали Мудрецы: уставы установил Я тебе, и не вправе рассуждать ты о них. И злое начало человека восстаёт против них, и народы мира возражают против них, например, против запрета свинины, и против запрета смешивать мясное с молочным; и против красной коровы, и против козла отпущения. И как же страдал царь Давид от еретиков и от идолопоклонников, которые возражали против этих уставов, и преследовали его лживыми ответами, в которых пытались слабым человеческим разумением что-то прибавить к Торе. \….\ И все жертвоприношения относятся к разряду уставов. Сказали Мудрецы: «ради жертвенного богослужения существует мир[16], и исполнением уставов и законов заслужили праведные жизнь вечную»[17].
Иными словами, законы о жертвоприношениях относятся к разряду «уставов», которые не могут быть рационально поняты, поэтому ни их прекращение в связи с разрушением Храма, ни будущее возобновление не подлежат объяснениям.
С другой стороны, Рамбан высказывает совершенно иную позицию в отношении исторической обусловленности жертвоприношений:
«И вот, Ноах, выйдя из ковчега, вместе с тремя своими сыновьями, когда нет ещё в помине касдеев или египтян, приносит жертву, и это понравилось Г-споду, и об этом сказано: «И обонял Г-сподь благоухание» (Брейшит 8:21), и сказал в сердце: «не буду больше проклинать землю за человека» (там же). «И Ґевэль также принес из первородных овец своих и из тучных» (там же 4:4). И не было тогда на свете ни намёка на идолопоклонство. И страшно подумать, что нет в жертвоприношениях никакого смысла и оправдания, кроме как отвлечь глупцов от идолопоклонства»[18].
По сути, логика Рамбана противоположна логике Рамбама: не Храмовые жертвоприношения — есть уступка языческому прошлому человечества, но языческие жертвоприношения — есть негодные копии и извращения истинных жертвоприношений, которые совершались еще во времена Ґевеля и Ноаха. Одновременно, меняется и их статус: не «уставы» (рационально непостижимые и требующие только исполнения), но «законы»: поскольку ни Ґевелю, ни Ноаху не было дано никаких указаний относительно того, что жертвоприношение — это «приятное благоухание Мне», и они пришли к этому своим собственным размышлением (Брейшит 8:21)
Главная мысль Рамбана состоит в том, что Храмовые жертвоприношения представляют собой некую среднюю линию между Мерой Суда (в соответствии с которой, правильным было бы жертвоприношение самого грешника); и Мерой Милосердия (в соответствии с которой, никакие жертвы не нужны, а нужно лишь придать верное направление сердцу). Таким образом, как утверждает сам Рабман, «есть в жертвоприношениях тайна непостижимая», в которой Мера Суда и Мера Милосердия уравновешены Мерой Справедливости.
Точка зрения Радака, в известном смысле, представляет компромисс между Рабмамом и Рамбаном, и обращается к явному противоречию между заповедью ежедневных жертвоприношений (Бемидбар 25) и пророчеством Йермияhу:
(22) Потому что Я не говорил отцам вашим и не повелел им в день, когда вывел их из земли Египетской, о всесожжениях и жертвах»
(23) А вот что заповедал Я им, сказав: внимайте голосу Моему, и (тогда) Я буду вашим Б-гом, а вы будете Моим народом; и следуйте по всему тому пути, который Я заповедую вам, чтобы благоденствовать вам.
(24) Но они не внимали и не приклонили уха своего, а следовали своему разумению и произволу злого сердца своего; и повернули назад, а не вперед[19].
Радак опирается на очевидный факт: среди Десяти Речений, которые вмещают всю Тору, нет упоминания о жертвоприношениях, а в 40 Псалме говорится:
«Жертв и даров не хочешь, уши Ты открыл мне; всесожжения и жертвы за грех не требуешь»[20],
т.е. основа служения человека в том, чтобы «открыть слух свой [духовный] к послушанию Г-споду»[21]. Однако, именно потому, что человек начинает грешить, вводятся жертвоприношения, как универсальный инструмент исправления. И эта трактовка при внешней ясности, порождает несколько дополнительных вопросов:
Во-первых, в Книге Ваикра достаточно подробно объясняется только смысл грехоочистительной жертвы, смысл других жертв не указан. Особенные проблемы связаны с «жертвой повинности», которая, на первый взгляд, обладает всеми теми же свойствами, что и грехоочистительная, однако имеет несколько отличный статус.
Во-вторых, не вполне ясно, чьи грехи должно исправлять через храмовые жертвоприношения. Если возводить историю жертвоприношений, угодных Б-гу, ко временам Ґевеля и Ноаха, то очевидно, что речь идет о грехах всего человечества. Если же рассматривать храмовый жертвенник как исключительное средство исправления путей Израиля, то тогда не вполне понятно, почему подробное объяснение правил жертвоприношения дается гораздо позднее самого первого и самого важного греха Израиля, совершенного сразу после получения Торы (грех Золотого Тельца), а если исходить из того, что жертвоприношение должны были изначально исправлять грех Израиля, то как объяснить их отсутствие в Десяти речениях?
Таким образом, вопросы о законах жертвоприношений, их характере (уставы или законы), исторической и человеческой обусловленности, способах исполнения в эпоху, когда Храм разрушен, и в эпоху, когда Храм будет восстановлен, не могут быть разрешены пределах Открытой Торы. И это, в свою очередь, требует обращения к Внутренней Торе, которая как бы «надстраивается» над Письменной и Устной Торой, и позволяет нам уточнить исходное направление. Изучение законов жертвоприношений, оно не ради самих жертвоприношений, но для настройки «символических актов процесса разума, сердца и поступка» (Р.Джонатан Сакс), которые, в конечном счете, позволят «внимать голосу Г-да, Б-га своего и принять наставления»
ד
Обратимся же в нашем поиске «средней линии» между Открытой и Внутренней Торой к наследию Хасидизма.
В беседе на Пурим 5714 г. (1954 г.) Ребе говорит о том, что аналогом жертвенника является сердце еврея, которое должно постоянно пылать любовью ко В-вышнему, так, чтобы этот огонь был виден всем вокруг.
И здесь Ребе выделяет два противоположных аспекта. В первом, речь идет о том, что каждый еврей соблюдает Субботу, смысл которой заключается в отрыве от всех дел «этого мира», и в духовном отношении, Суббота — есть прямой опыт познания В-вышнего («И назовешь ты Субботу блаженством»[22]), и кажется, должен представлять освобождение от всех чувств («огня»). И тогда ему напоминают: «Постоянный огонь — не погаснет» даже в Субботу.
Возможен и противоположный случай: еврей настолько отдалился от служения, что думает, что для него все потеряно, и тогда ему тоже говорят «Постоянный огонь — не погаснет», даже в скверне. И тогда, по слову Межерического Магида, «погаснет «нет» (לא) — все то дурное, что мешает служению В-вышнему[23].
Мы не будем погружаться в глубинные смыслы сказанного, но отметим, что «постоянный огонь» оказывается некоторой «средней линией», способной вернуть и того, чья душа занята непосредственным созерцанием Славы В-вышнего, и того, кто, кажется, далек, от самой сути служения.
В беседе на субботу Недельной Главы «Цав» в 5717 (1957 году), Ребе обращает внимание еще на один смысл того, что «огонь должен гореть постоянно»: поддержание в сердце постоянного огня — подготовка к получению Б-жественного огня. Хотя создания сами по себе не в состоянии достигнуть вечности, тем не менее, как сказано выше, совершенное исполнение заповеди принести «огонь снизу» притягивает «огонь свыше». Это означает, что когда создание делает все, что в его силах, то, несмотря на ограниченность его деяний, Всевышний посылает ему не ограниченный ничем «огонь свыше».
И поскольку
«каждый еврей — это Шатер Откровения, Храм В-вышнего, как сказано: «Создайте Мне святилище, и Я буду обитать среди них»[24] — в каждом из сынов Израиля… Тора и заповеди требуют огня, жизни во всех трех линиях: в изучении Торы, в служении Всевышнему и в благодеяниях».
И здесь мы замечаем, что Ребе намечает очень важный образ, суть которого та же, что и «Моген Авраам» («Шесть вещей, о которых следует помнить ежедневно»): два источника огня («Огонь снизу» и «Огонь Свыше»), а также три линии служения: Тора, служение В-вышнему и благодеяния (гмилут хасидим). И это также требует пояснений в свете Недельной Главы «Цав».
Кратко остановимся еще на одном комментарии, данном Р. Адином Эвен-Исраэль Штейнзальцем. Он обращает внимание на два, в значительной степени, противоположных аспекта в Недельной Главе «Цав»: закона о пигуле (непригодной жертве) и закона о постоянно горящем огне.
Закон о пигуле основываетя на двух стихах Торы из Главы «Цав»:
«А оставшееся на третий день мясо жертвы должно быть сожжено в огне. Если же мясо его мирной жертвы благодарности будет съедено на третий день, то она неугодна; она не будет вменена (засчитана) приносящему ее, она непригодна (пигуль), а каждый человек, евший ее, совершил грех»[25].
Еврейская традиция понимания этого стиха в еврейской традиции основана на словах «не будет она вменена». Речь идет о мысленной оценке (значение, переданное глаголом леѓихашев, родственным глаголу лахшов — «думать»), и поэтому понятие пигуль связано с неправильной мыслью. Вся проблема здесь в намерении: чтобы жертва стала «негодной», не нужно ничего предпринимать, достаточно просто подумать об этом. Но, остается неясным вопрос — откуда вообще может возникнуть намерение оставить жертву на третий день, тем более что и пророк Амос риторически укоряет Израиль в том же самом:
«Ступайте в Бейт-Эль и грешите, в Гилгал — и умножайте грех. А к утру принесите ваши жертвы на три дня и ваши десятины. Возжигайте благодарственную жертву из квасного, возвещайте во весь голос о добровольных приношениях»[26].
Таким образом, приношение благодарственной жертвы из квасного, оставление жертвы на три дня, так же как и заявления о принесенных жертвах — всё это оказывается различными обликами греха.
Рав Адин Штейнзальц рассматривает эту ситуацию с точки зрения двух неизменных проблем в душе и жизни каждого религиозного еврея.
Во-первых, жертвоприношение, которое должно быть сделано согласно всем законам и нормам, может в любой момент оказаться непригодным только из-за одной неверной мысли, являющейся следствием вполне естественного стремления к комфорту. Если все было выполнено правильно, то, что может быть плохого в том, чтобы я или моя семья ели от жертвенных частей животных несколько дней, не торопясь?
Здесь же упоминаются и так называемые «семейные жертвоприношения»[27], о котором также говорится в Млахим 1: «Но народ еще приносил жертвы на высотах»[28]. Несмотря на то, что эти жертвы приносились Единому, и, с этой точки зрения, никакой опасности «авода зара» не было; однако сам факт жертвоприношения «в семейной обстановке», а не в Храме аннулировал их смысл.
Вторая часть проблемы, в известном смысле, противоположна первой, и речь идет об «огне, который должен гореть постоянно»: если в первом случае, пригодность определяется жесткими и «неудобными» временными ограничениями, то во второй части, неудобство связано как раз с требованием непрерывности. Говорится, что «Постоянный огонь пусть горит на жертвеннике, не угасая»[29] и «Это всесожжение — на костре, на жертвеннике, и пусть горит на нем всю ночь до утра огонь жертвенника»[30], при этом огонь пожирает все части жертвы постепенно, всю ночь, пока они не будет сожжены полностью. Причем этот ритуал происходит не на глазах у всех: на ночь двери Храма закрывались, несколько священников должны были тащить туши животных по пандусу, ведущему на жертвенник, и бросать их в огонь, однако никто из внешних не мог проследить, достаточно ли жертв и действительно ли жертвенник был охвачен пламенем все время.
Таким образом, жертвенник Храма оказывается тем, что в Торе названо מוֹקְדָה (мокедá) — «костёр, очаг», но также и «фокус», точка схождения, в которой соединяются линии конечного (ограниченного) и безграничного, земного и небесного, и именно в этом месте должен гореть неугасимый огонь. Что это значит и к чему это готовит всех нас — попытаемся понять в дальнейшем.
И перед тем, как приступить к дальнейшей работе, одно важное замечание. Именно потому, что законы жертвы всесожжения отделены от всех прочих законов, излагаемых в Недельной Главе «Цав» несопоставимо более высоким уровнем раскрытия Б-жественности («Огонь должен гореть постоянно»), мы начнем движение с законов о хлебной жертве и продолжим его вплоть до конца Главы, чтобы впоследствии вернуться к законам о всесожжении.
Примечания
[1] Игрот Кодеш на Гимел-Нисан, 5712 https://chassidus.ru/igroys_koydesh/05/1481.htm
[2] Пиркей Авот; Глава 4.
[3] Мегила, 3:5.
[4] См. комм. Корбан гаэйда к вышеприведенному месту в Иерусалимском Талмуде.
[5] Шмот, 12:2.
[6] Шабат, 86б.
[7] Шмот, 19:1.
[8] Эйрувин, 54а. См. также Авот, 6:2.
[9] Мнахот, 110а.
[10] Хулин, 11а.
[11] Джонатан Сакс. Недельная Глава «Цав». Причины гибели цивилизаций. https://ujew.com.ua/the-world-with-jewish-eyes/prichinyi-gibeli-czivilizaczij Перевод Анастасии Яценюк.
[12] «Учитель растерянных», ч. 3 гл. 32
[13] Моше Идель, предисловие к русскому изданию «Учитель растерянных»
[14] Рамбам, «Мишне Тора», Законы о царях, 11:1
[15] Рамбам, Законы о Храме, 1:1
[16] Пиркей Авот 1:2
[17] «Мишне Тора», Законы об обмане 8:8
[18] Рамбан, комментарий к Ваикра 1:9
[19] Йермияху 7:22–24, Ґафтара к Недельной Главе «Цав»
[20] Псалом 40:7
[21] Радак; Комментарий к Теhилим 40:7
[22] Йешаягу, 58:13.
[23] Гайом йом, 20-21 адара шейни, где приведено это истолкование стиха «Постоянный огонь… не погаснет» Межиричским Магидом. В оригинале окончание его — ло тихбэ; ло означает также «нет» и Магид истолковал это так: «Постоянный огонь… „нет» погасит» — то есть все, что говорит «нет».
[24] Шмот, 25:8.
[25] Ваикра, 7:17–18
[26] Амос 4:4–5
[27] Шмуэль 1, 20:29
[28] Млахим 1, 3:2
[29] Ваикра, 6:6
[30] Ваикра, 6:2
